За несколько последних лет в чтениях Север-Юг, проводимых Орбитой во время Дней поэзии, участвовали грузинские и эстонские, египетские и литовские поэты, партнеры, разнесенные географически на тысячи километров. В этом году в чтениях примут участие достаточно близкие соседи. Это Фёдор Сваровский из России и Сергей Жадан из Украины. Они оба относятся к поколению тридцатилетних, оба преимущественно работают в форме верлибра, но вполне адекватно чувствуют себя и в поле рифмованной поэзии. И обоих можно, пожалуй, назвать актуальнейшими поэтическими авторами сегодняшнего дня в своих странах.
Чтения пройдут 10 сентября в 19.00 в Малом зале Нового Рижского театра (Лачплеша, 25) . Вход свободный.
Фёдор Сваровский родился в 1971 г. в Москве в семье журналистов. В 19 лет эмигрировал из Советского Союза в Данию. Полтора года провел в лагере для беженцев, получил политическое убежище, после чего переехал в Копенгаген. Из-за того, что не видел для себя в Дании ясных жизненных перспектив, в 1997 г. вернулся в Москву. Женился. Стал работать журналистом, сначала на телевидении, а потом в печати. Сейчас трудится в издательстве Paulsen, специализирующемся на выпуске книг об Арктике и Антарктике.
Автор двух поэтических книг - «Все хотят быть роботами» и «Путешественники во времени», также совместно с Арсением Ровинским и Леонидом Швабом выпустил книгу «Все сразу».
«Сваровский известен как неустанный сочинитель напряжённых сюжетов, большей частью фантастических и, как правило, построенных на острой психологической коллизии, на том или ином психологическом «сдвиге». Даже при немалом иной раз объёме его стихи оставляют впечатление конспекта, беглой записи «самого главного». Поэтике «конспекта прозы» соответствует и форма стиха — свободная, со свободной рифмовкой».
Аркадий Штыпель
«Большинство его произведений — это длинные повествовательные стихотворения с нарочито фантастическими сюжетами и резкими перипетиями…
Обобщенная война, репрезентированная в его текстах образами полупародийных космических битв, становится одновременно кошмаром и утопией, своего рода напоминанием о героическом аспекте существования человека…»
Илья Кукулин
Фёдор Сваровский – автор и своего пропагандист термина «новый эпос», обозначившего поэтический стиль, ставший достаточно популярным в «нулевые» годы в России. Ему свойственно подчеркнуто сюжетное повествование, избегающее демонстрации авторского «я». «Говорение от первого лица, кажется, сменяется историями, рассказанными разными людьми и на разные голоса...» - пишет об этом его коллега, поэт Станислав Львовский.
Сергей Жадан родился в 1974 г. в г. Старобельске. В 1996 г. закончил Харьковский государственный педагогический университет им. Г. Сковороды, факультет украинско-немецкой филологии. В 1996-1999 гг. обучался в аспирантуре и защитил диссертацию, посвященную украинскому футуризму. Переводит с немецкого, белорусского и русского языков. Собственные тексты переводились на немецкий, английский, польский, сербский, хорватский, литовский, белорусский, русский, чешский, венгерский, шведский, голландский, каталонский и армянский языки. Организатор культурологических и художественных акций, рок-концертов, выставок, концертов классической, духовной и нетрадиционной музыки, издательских проектов, фестивалей и многого другого. Активный участник событий «оранжевой революции», был комендантом палаточного городка на харьковском Майдане. В дальнейшем достаточно резко отстранился от политики и новой политической элиты: «Можно сказать, что хуже, чем украинофилы могут быть разве что украинофобы, хотя особого различия между ними я и не вижу…»
Сергей Жадан - автор многочисленных поэтических сборников («Цитатник», «Пепси», «История культуры начала столетия»…) и нескольких книг прозы. Его прозаическая книга "Гимн демократической молодежи», переведенная и изданная в Германии, заняла в январе 2010 первое место в списке бестселлеров, который составляется на основе рекомендаций ведущих немецких литературных критиков.
«Жадан стал законодателем моды в молодой украинской поэзии, отказавшейся как от расхожих национальных штампов (Тарас Шевченко, запорожские казаки, сало и горилка), так и от ностальгии по ушедшей советской словесности (братство народов СССР). Украина в образе Жадана - нечто самостоятельное и живое, нечто реальное и, если угодно, не постсоветское, а восточноевропейское.»
Алексей Караковский
Сам Жадан так определяет свою литературную позицию: "Опыт, как мне кажется, это то главное, ради чего мы здесь находимся. То есть его накопление, его правильное формирование и осмысление этого опыта... Литература - это большое кладбище домашних животных. Ты очень быстро можешь потерять ощущение дистанции к ней, и тогда тебя просто затянет в одну из воронок литературоцентризма. И будешь сидеть между гипербол и метафор, как последний мудак. Литературу надо не любить, а читать".
Сергея Жадана порой называют Кустурицей в поэзии. В одном из его поэтических текстов есть строки: «Я всегда верил ленивой цыганской пластичности./Потому что не каждому достаётся этот затянутый пояс./ Если бы ты посмотрела в их паспорта,/ что пахнут горчицей и шафраном,/ если бы ты почувствовала их разбитые аккордеоны, / что отдают кожей и арабскими специями...» Но ему интересны и бандитские разборки 90-х и отношения нефтяных менеджеров, и подростковые грёзы. Реальность в его стихах преображается в магическую субстанцию, в разыгрываемый в тысячах вариаций вечный этюд на тему жизни и смерти, поступка и бездействия…
Фёдор Сваровский
БОЙ ПРИ МАДАБАЛХАНЕ
1.
Вова
напивается
в корпоративном ресторане
ускоренного питания
всё время
читает Кира Булычёва
Владимира Щербакова
и Роджера Желязны
по большей части
ходит небритый и грязный
дома всё время валяется
на диване (женское воспитание)
иногда поёт сам с собой в караоке
чтобы выглядеть нетоскливым парнем
также ходит по средам в рок-кружок
и поскольку нет слуха
занимается на ударных
живёт он с мамой
которая его во всём опекает и попрекает
что он упрямый
2.
по пятницам
когда он отчётливо понимает
что жизнь есть пытка
бессмысленности
напившись
укрепляющего напитка
он думает: должна быть дана ещё
по крайней мере одна попытка
и засыпает
и внутренне представляет
3.
бой при Мадабалхане
там четвёртые сутки
по кайнагорцам
в упор
работают плазмой и тяжёлыми лазерами сталлане
пыль мешается с молекулярным пеплом
и даже бесчувственные машины
как испугавшиеся мужчины
уговаривают себя подняться в атаку
операторы войск вообще как дети
сидят в удалённом контроле
но и те с трудом заставляют себя не плакать
главнокомандующий
барон де Койнако Стрикс
заперся в туалете
говорит себе: ты должен выдержать должен быть крепким
в чёрном мареве боя
на горизонте расцветают ядерные цветы
а
ты
4.
ты – робот
один в пустыне
после 121-й атаки
и твои кислотные баки
совсем пустые
остаётся ползти по раскалённому углероду
и думать, как не поджариться
и надеяться, что задние манипуляторы не так уж скоро отвалятся
в этом пекле
где
не имеет смысла искать ни кислоту ни воду
от высокого электромагнитного фона
все приборы молчат
точнее орут и кричат
безо всякого смысла
никак невозможно взять пеленг
на какой-нибудь свой маяк
спокойно в навигаторе проложить дорогу
всё
никто не придёт на подмогу
его начинают
беспокоить тяжёлые мысли
кажется, слишком поздно
что-либо делать
и он по подпространственному интеркому
молится не тому, кто его создал
но кому-то
другому
5.
– знаешь у роботов ангелов нет
никто не беспокоится
не летит
не закрывает
невидимыми крыльями
нас в пути
поэтому в тяжёлый момент мы обращаемся напрямую
и вот я прошу
кислоты и воды
но
главное
я тоскую
мне кажется, я умираю
но как полностью неживая
особь
не получу никакого рая
я знаю
что мы с тобой не близки
и возможно
не можем
быть близки
у меня вместо носа
неприглядные
анализаторы газа
и обонятельные волоски
но
если я всё-таки есть
пускай я
тупая
жесть
и спутанные провода
и меня за тридцать девять секунд убивает вода
но я прошу
избавить меня
от этой
непонятной тоски
ты слышишь
что это за вой
там
это плазма
и там внизу
роботы опять начинают бой
ты видишь со скоростью близкой к скорости звука
по пустыне несутся
уродливые
механизмы
так вот
они
не спасутся
6.
и после всего
ты остаёшься совсем один
среди комьев горелой земли
и несработавших атомных мин
такой же кусок металла
посреди войны:
ничей
ты не дышишь
и ты не слышишь
ни таинственного голоса
ни тишины
раскалённый
ветер
раскачивает наружу торчащие провода
они разноцветные в расфокусе
словно листья клёна
песок стучит о сухой металл
надо ползти
поскольку ты потерял
сервоприводы нижних конечностей
(это как всаднику без воды и верблюда
или коня)
я
как человек, получивший ранение
в лёгкие и живот
он недолго ещё живёт
и ему уже не нужно лечение
7.
я – на пороге вечности
кончается моё приключение
но если это возможно
господин живого
и неживого по
слушай вот это слово:
спаси меня
избавь меня
от этой тяжести мыслей
от этой тупой некрасивой жизни
от жира
и от прыщей
от ежедневных супов
борщей
от оков
дай мне новое тело
другое дело
чтобы всё было не напрасно
научи меня одеваться по самой последней моде
сделай так
чтобы все оставили меня в покое
или чтобы все считали прекрасным
и
всё такое
или лучше убей –
говорит
приходя в себя
Володя –
но с перепою
или от того, что начинается грипп
и поднимается температура
он опять готовится к бою
и
вокруг пустыня
и льётся плазма
и он горит
Сергей Жадан
ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ
Сколько доводилось видеть даунов,
но таких даже я не видел -
один в футболке Звонимира Бобана,
другой - в футболке Бобана Марковича,
такая себе сборная Сербии и Черногории по клоунаде.
Ага, и вот они садятся в вагон, и сразу
достают карты, и начинают играть на деньги.
А денег ни у того, ни у другого нет.
Но черта с два, - думает Звонимир Бобан, - сейчас
я раздену этого клоуна, - думает он
про Боба Марковича, - сейчас
я выбью
из него
все говно.
И Звонимир Бобан говорит Бобану Марковичу, - брат, братишка, нам главное, чтобы нас не ссадили до Вены, а уже в Вене все будет к нашим услугам, и шенген упадет нам в руки, как перезрелая груша. Проститутки, брат, будут вытирать
нам кроссовки
своими локонами,
мы въедем со стороны Братиславы на ослятях
как два Иисуса, ты и я, братец,
ты и я.
Ага, - отвечает Звонимиру Бобану Бобан
Маркович, - а как же: как два Иисуса,
выбьем из этого города все говно, перехватим у этих ебаных
украинцев рынок краденых мобильных телефонов. Ты представь себе только, братишка, сколько в
мире тайн и загадок, сколько борделей
и краденых телефонов:
нам жизни не хватит, чтобы объехать наши угодья на ослятях.
А тот ему и отвечает: хватит, брат, хватит,
жизнь растягивается, как баян, я буду
тянуть ее в одну сторону, ты - в другую.
И вот они едут, закинув
наверх черный чемодан, где лежит, вдвое сложенная, их
великая славянская идея,
и эта их великая славянская идея -
акробатка женевского цирка, девочка, которую они согнули вдвое и сложили в чемодан,
время от времени
вытаскивая ее наружу
и делясь с ней хлебом и текилой.
Главное - довезти славянскую идею до Вены, въехать в город
во главе автоколонны прихожан.
В мире столько нетронутых душ,
столько нераскаянных протестантов
и некраденых мобильных телефонов,
что лишь успевай растягивать
эту жизнь.
Ну что, дальше они начинают петь,
уж конечно - балканские песни,
такие долгие, что их даже словами не перескажешь,
но примерно такие:
когда солнце встает над Балканами
и первым лучом своим трогает волны Дуная,
они - волны Дуная - начинают подсвечиваться,
словно на дне лежат золотые червонцы,
и тогда храбрые воины сербской гвардии
прыгают в Дунай вместе со своими ружьями,
чтобы достать золотые червонцы девчонкам
портовых кварталов;
вот так и тонут - вместе со своими ружьями,
и волны Дуная волочат их по песчаному
дну в направлении моря,
и из-за их темных-претемных мундиров
море называется Черным.
фотографии – Станислав Львовский